Як в Україні "роблять" 80-90% розкритих кримінальних справ, тоді як у розвинених країнах цей показник біля 50% - 2 Жовтня 2008

Признание с петлей на шее

Постулат сталинского прокурора Вышинского о том, что «личное признание – царица доказательств», до сих пор популярен в расследовании дел. По результатам мониторинга по соблюдению прав заключенных и осужденных в Украине, проведенного недавно Украинско-американским бюро по защите прав человека при поддержке Фонда «Возрождение», 81,1% «явок с повинной» подписываются после соответ¬ствующей «обработки» подозреваемых сотрудниками правоохранительных органов.
Множество тех, кто «сознается» в преступлении, не имеют к нему никакого отношения.

Без вины виноватые

22-летняя Светлана Зайцева из Макеевки по пути в магазин столкнулась с оперативной группой, обнаружившей труп мужчины. На свою беду, женщина узнала в убитом знакомого парня. На следующий день ее пригласили в райотдел милиции для дачи дополнительных показаний, а оттуда она вернулась через неделю в наручниках, чтобы сказать родным, что... убила человека. Позже выяснилось, что дать показания в совершении преступления ее заставили сотрудники районного отдела милиции, угрожая лишить ее родительских прав и отобрать детей. Светлану приговорили к 7,5 годам лишения свободы, а через 2 года были задержаны два человека, которые рассказали об убийстве. Зайцеву освободили, но домой она вернулась со сложной формой туберкулеза и вскоре умерла, оставив сиротами троих детей.

Это – всего лишь один из фактов «эффективной» работы милиции. Респонденты, участвовавшие в опросе Бюро, рассказывали и о других случаях издевательств. Отца четверых детей из Стрыя «допрашивали» дома на глазах у семьи – лили на него кипяток, били и угрожали изнасиловать дочь, если он не признается. Мужчина подписал бумаги в надежде на то, что в суде все выяснится, но судья проигнорировал его заявление. «Хочется умереть... сижу ни за что и думаю о детях», – написал в конце анкеты мужчина.

«В развитых странах раскрываемость преступлений не превышает 50%, а у нас этот процент достигает 80–90. Вот и делайте выводы, сколько у нас сидит людей, которых назначили отбывать наказание», – говорит проводившая этот мониторинг юрист-координатор Украинско-американского бюро по защите прав человека Татьяна Яблонская. – У нас до сих пор преобладает показуха, а не конкретная работа. Милиция же, не имея возможности по тем или иным причинам раскрыть преступление, выбивает «явку с повинной», возбуждает уголовное дело, а потом все идет по накатанной: суды полностью коррумпированы, прокуратура не осуществляет никакого надзора за соблюдением законности, и у человека практически нет шансов доказать свою невиновность».

Хочешь на свободу – признай себя виновным

Классический случай «назначенного быть виновным» – дело Руслана Антоника, которое получило широкую огласку не только в Украине, но и в Европе и Канаде. В мае 2000 го¬да его задержали по подозрению в убийстве зятя советника Президента Кучмы Анатолия Гальчинского. Когда парня (при содействии министра здравоохранения) удалось перевести в больницу, где были зафиксированы многочисленные побои, закрытая черепно-мозговая травма, сотрясение мозга и полное нервное истощение, на видео было записано единственное интервью с Русланом – он был весь опухший, плакал и сквозь слезы рассказывал, что ни в чем не виноват, что его били и грозили посадить в камеру, где его «пустят по кругу и опустят так, что ему жить не захочется».

Антоника приговорили к 13 годам лишения свободы, несмотря на вопиющие разногласия в деле. Седьмой год правозащитники добиваются восстановления справедливости, обращаясь в разные судебные инстанции, но тщетно: на последнем совместном заседании двух палат Верховный Суд Украины отклонил ходатайство Генеральной прокуратуры о пересмотре дела Антоника – «за» проголосовали только 5 из 40 судей.

«Я знаю, кто противится освобождению Антоника, – комментирует ситуацию известный правозащитник Семен Глузман. – По этому делу проходили очень многие высокопоставленные прокурорские чины, которые просто выполняли социальный заказ администрации Кучмы. И теперь каждый из них думает не об Антонике и не о справедливости или несправедливости, а о себе, потому что, если мы добьемся освобождения Антоника как невиновного, то он получит право требовать в суде возмещения ущерба, назвав при этом всех поименно. Сегодня существует только один легальный способ немедленного освобождения Антоника: он должен признать себя виновным и отказаться от сатисфакции».

Мы своих не сдаем

Самое обидное в этой ситуации, что допускающие произвол милицейские чины остаются практически безнаказанными. Прокурор, «просивший» для Светланы Зайцевой 8 лет, сейчас на заслуженном отдыхе, а следователь, ведший это дело, пошел на повышение и работает в прокуратуре другого города. Так же уверенно чувствуют себя офицеры, которые «допрашивали» задержанных по делу 9 марта, и судья Печерского райсуда Иваненко, выносившая приговор Руслану Антонику.

«Я знаю, что когда против милиционеров возбуждается дело, то следствие всячески затягивается, предпринимаются попытки договориться с потерпевшей стороной, а если дело и доходит до суда, то сроки дают минимальные, – делится Татьяна Яблонская. – Срабатывает корпоративная защита. Мы сегодня не можем посадить судью за преступное действие или бездействие. Мне в прокуратуре однажды почти открыто сказали: «Не будьте наивными, мы своих не сдаем».

Украинско-американскому бюро по защите прав человека удалось оправдать более 20 невинно осужденных человек, но это – капля в море. Поэтому директор Бюро Семен Глузман заявил, что намерен добиваться отмены явки с повинной как главного метода давления и пыток в отношении подследственных. Хотя в нынешней ситуации полной правовой анархии это вряд ли возможно.

Просто факты

Украина входит в первую десятку в мире по количеству заключенных на 100 тысяч человек.

Украина занимает четвертое место после России, Турции и Румынии по количеству жалоб в Европейский суд по правам человека среди стран Европы.

Украинскими судами выносится всего лишь 0,3 процента оправдательных приговоров. Для сравнения: в Европе эта цифра достигает 40 процентов, в Казахстане – 19.

Комментарии

«Нужна политическая воля»

Семен Глузман, правозащитник:

– Для того чтобы отменить явку с повинной и прекратить пытки, нужна всего лишь политическая воля. Но, судя по тому, что происходит в парламенте и Секретариате Президента, это практически нереально. Не потому, что вокруг много противников, а потому, что эти люди заняты исключительно собой, своей властью, своим бизнесом, и им нет никакого дела до людей, которые ездят в метро. А у нас – как во времена Сталинской Конституции, которая всем все обещала, но при этом в стране были массовые репрессии. Так и сейчас: все время говорят о правовой реформе, но ничего не делают.

«Добровольное признание – это соглашение между органами правосудия и человеком, совершившим преступление»

Степан Гавриш, член Высшего совета юстиции Украины:

– Как юрист я не могу согласиться с тем, что 80% явок с повинной происходит под давлением или насилием со стороны милиции. Добровольное признание – это некое соглашение между органами правосудия и человеком, совершившим преступление, позволяющее ему избежать еще худших последствий. Например, когда человек заявляет не только о своем преступлении, но и о готовящихся преступлениях, когда он просто звено в преступной цепочке. Или когда человек, совершивший незначительное преступление, хочет покаяться.

В этом случае борьба за отмену явки с повинной может быть даже опасной, поскольку исключается возможность профилактики преступлений. Как мне кажется, эта дискуссия – просто попытка пиара, за который взялись некоторые общественные организации.

«Если отменять явку с повинной, нужно позаботиться о защите cвидетелей»

Николай Ляхович, осужденный по делу 9 марта:

– Каждый знает, что «чистосердечное признание смягчает наказание, но продлевает срок». Я, пока сидел в СИЗО, не раз сталкивался с такими случаями: поймали, например, наркомана на горячем, когда он залез в чужую квартиру. Его держат до тех пор, пока у него не начнется ломка, а потом говорят: «Возьми на себя еще несколько эпизодов, и мы тебе хоть наркотики, хоть девушку – прямо в камеру доставим». И парень пишет «явку с повинной», а дальше все подгоняют под нее. Есть такие, кто берет на себя эпизодов 10 – 20. Когда я сидел, один эпизод стоил полкилограмма чая или пять блоков сигарет.

Если отменять явку с повинной, то нужно позаботиться о защите свидетелей. Нас, задержанных по делу 9 марта, не заставляли писать явку – это было бы смешно. Зато из нас выбивали показания друг на друга: после получасового пребывания в райотделе милиции я попал на операционный стол с разрывом селезенки, честно говоря, не надеясь, что выживу.

Наталка Позняк-Хоменко, Без цензуры